Стеклянный потолок - термин американского менеджмента начала 1980-х годов, описывает невидимый барье…

Стеклянный потолок — термин американского менеджмента начала 1980-х годов, описываетВ невидимый барьер, ограничивающий продвижение по служебной лестнице. Эта форма дискриминации — «барьерВ прозрачен, но в то же время настолько основательный, что препятствует женщинам и представителям различных социальных групп продвигаться в управленческой иерархииВ».В 

Мария Эйсмонт, адвокат:

Защищает активиста Константина Котова, которого осудили на четыреВ года за участие в нескольких мирных акциях

В 

— У меня нет проблем из-за того, что я женщина. Среди адвокатов есть яркие и мужчины, и женщины. Адвокатов никто не прижимает, у них нет начальства. Когда говорят о домашнем насилии, то я понимаю, что речь идет больше о женщинах, чем о мужчинах, поэтому говорить о том, что этой темы вообще нет, неправильно. Лично в моей жизни это не проблема.

В«Все упиралось в то, что не работают судыВ». Несколько историй от Марии Эйсмонт, которые привели ее из журналистики в адвокатуру

Видеолекция с карельского баркемпа

В 

Ирина Бирюкова, адвокат фонда В«Общественный вердиктВ»:

Представляет интересы заключенных, которых избивали в ярославских колониях

В 

— Проблема гендерного дисбаланса в адвокатуре есть, но не со стороны коллег, а со стороны доверителей. Все зависит от того, в какой области ты работаешь. Если ты работаешь в гражданском праве и арбитраже — к тебе никаких вопросов. А если ты работаешь с уголовными делами, то проблемы возникают. К женщинам-адвокатам сначала относятся с небольшой настороженностью. Всем кажется, что это неженское дело — сложные уголовные дела, тюрьмы, колонии. Кажется, что у женщины не хватит сил. Раньше было хуже, а сейчас стали привыкать к тому, что женщины могут заниматься такими сложными делами и добиваться успеха.

В«Пока горит красныйВ». В«7х7В» представляет совместный подкаст-проект с литовским медиа Nanook о политических эмигрантах из России

В 

Светлана Прокопьева, журналист:

Обвиняется в оправдании терроризма. Уголовное дело на нее завели после того, как она она в эфире "Эха Москвы в Пскове" рассуждала о теракте в УФСБ по Архангельской области, где в октябре 2018 года устроил взрыв 17-летний Михаил Жлобицкий

В 

— Как-то у вас не в духе праздника сформулированы вопросы, не по-феминистски. Сама постановка вопроса предполагает, что между мужчинами и женщинами в одной профессии есть какая-то существенная разница, как будто первичные или вторичные половые признаки дают преимущество одному или другому полу в адвокатуре, правозащите, журналистике и так далее. Нет такого! Для того, чтобы стать профессионалом, пол и гендер не важен. Важна самоотдача, ответственность и готовность учиться дальше.

Я не буду говорить о том, что мужчины и женщины во всем одинаковы и равны — мы вполне себе разные и при желании можем манипулировать своими различиями. Однако права, обязанности и профессиональные компетенции у нас одинаковы, и нет смысла оценивать успех в профессии через призму пола.

В«Я попала под мониторинг реакции после терактаВ». Псковская журналистка Светлана Прокопьева рассказала об обыске и уголовном деле против нее

Про вежливость следователей и изъятую технику

В 

ЛенаВ Аверьянова, главный редактор журнала В«Нет, это нормальноВ»:

Запустила проект в 2016 году. ЭтоВ альтернативный взгляд на родительство, в противовес популярным форумам для мам и пап, которыеВ игнорируют самоиронию, здравый смысл и критичное отношение к ошибкам

В 

— Мог бы мужчина возглавлять НЭН [издание В«Нет, это нормальноВ»]? Во-первых, история российских медиа знает случай, когда мужчина возглавлял редакцию издания о родителях и детях — я говорю о Никите Белоголовцеве, который был главредом В«МелаВ». Да, колонки про пеленки он не писал, но все-таки, думаю, его родительский опыт в работе ему пригодился. Во-вторых, иногда СМИ о родительстве управляют и женщины без детей, но с хорошим пониманием темы.

Но вообще это сложный вопрос. С одной стороны, пол редактора издания не имеет особого значения — нас не удивляет, когда женщины главредствуют в изданиях про бизнес, политику или шлакоблоки. Но наличие главреда-мужчины в издании о родительстве многим кажется чем-то удивительным и даже странным. О чем это говорит? Совсем не о том, что заниматься детско-родительскими темами могут только женщины, а о том, что в обществе к участию мужчины в родительстве все еще относятся неоднозначно — феномен включенного отца в нашей стране только-только нарождается.

Если говорить конкретно про НЭН [издание В«Нет, это нормальноВ»] и CHIPS Journal, то я думаю, что мужчина мог бы руководить изданиями, если бы сам придерживался тех ценностей, которые транслируют эти проекты. В общем-то, это самое главное — на такой работе надо быть честным с собой по максимуму. Нельзя быть убежденным патриархатом и противником мужского декрета дома и прогрессивным сторонником теории привязанности и включенного отцовства на работе.

ВообщеВ женщиной быть нелегко, чего уж там! Но на работе, откровенно говоря, у меня не было больших проблем и каких-то ярких столкновений с сексизмом или стереотипами: я вообще начинала журналистскую карьеру в спортивном отделе В«Ленты.руВ», где до меня женщины не работали (и я была единственным сотрудником издания, который отработал на четырех подряд спецпроектах, посвященных Олимпийским играм — такой вот рекорд).

Мне нравится, что сейчас репрезентация женщин — не только в медиа, вообще во всех сферах — становится интенсивнее и заметнее, нравится, что в моей профессии много женщин, нравится, что женская повестка вообще стала неотъемлемой частью медиапространства. Это отлично, и я рада, что тоже вношу свою лепту в этот процесс. И еще мне особенно нравится, что в сфере журналистики стала очень заметна женская солидарность, какое-то внимание друг к другу, общение, постоянный обмен опытом, никакой грызни нет, это радует. Girl power!

В«Когда появляется ребенок, ты больше не отправляешься в „курятничек“». Главный редактор журнала В«Нет, это нормальноВ» Лена Аверьянова — о современном родительстве и доверии аудитории

В 

МаринаВ Агальцова, адвокат правозащитного Центра В«МемориалВ»:

Специализируется на подготовке жалоб в Европейский суд по правам человека

Мария Агальцова (справа)

— Мне видится, что принципиально разницы нет, женщина ли я или мужчина. Единственное, что, когда я прилетаю в Дагестан, где часто сужусь, ситуация меняется. Есть люди, которые не воспринимают женщину равной мужчине. Но так как я могу выбирать, с кем работаю, то таких людей обхожу стороной. Помогает еще и тот факт, что я явно не принадлежу к кавказскому или мусульманскому населению (я голубоглазая блондинка). В этом плане я однозначно воспринимаюсь как другая, поэтому мораль с кодексом женской этики читать мне незачем.

Сложно судить, как изменилось отношение к женщине в моей профессии, так как четыре года назад я пришла в Правозащитный центр В«МемориалВ» из юридической фирмы. В юридическом бизнесе мне казалось, что женщин все же держали за второй сорт, ну или как первый сорт с минусом. Посмотрите хотя бы на количество женщин-партнеров в юридических фирмах, особенноВ фирмахВ с серьезным опытом работы на рынке. Их же ничтожно мало. Отчасти женщины были сами инициаторами такого отношения. Некоторые юридические фирмы нанимали именно женщин, так как женщины предоставляли качественные юридические услуги за меньшие деньги, нежели мужчины. Мне показалось, чтоВ фирмы не очень хотели нанимать особенно молодых женщин, так как полагали, что они скоро уйдут в декрет. В юридическом бизнесе мне было тяжелее, чем сейчас. В В«МемориалеВ» мне ни разу не было дискомфортно из-за моего пола. Ни четыре года назад, когда пришла. Ни сейчас. Особенной разницы не вижу между тем, как сейчас и как четыре года назад. Одинаково хорошо.

В«Мне безразлично, какой богатый человек станет еще богаче. Хочу заниматься тем, от чего зависят судьбы людейВ». Юрист В«МемориалаВ» Марина Агальцова — о работе правозащитников в России

Интервью В«7х7В»

В 

София Иванова, член совета движения В«ГолосВ», координатор движения В«ГолосВ» в Рязани:

Организует и проводит Рязанскую школу прав человека

В 

— В правозащитной сфере как раз в основном работают мужчины, женщин меньше, но они относятся к подобной работе с более человечной точки зрения. Они привносят в институт правозащитыВ кроме В«мужскогоВ» жесткого следования букве законаВ более мягкое, материнское начало. В этой работе хорошо сочетать и человечный подход, и ясную голову, безэмоциональность, и четкое знание законов. Женщины в правозащите нужны, только бы их не становилось больше, чем мужчин. В«МягкостьВ» и В«человечностьВ» проблем нарушения прав человека не решает. Но я занимаюсь не правозащитой, а больше образовательной и просветительской деятельностью, в которой мужчин как раз мало. Поэтому я их привлекаю к своей работе. Мне повезло: со мной всегда рядом правозащитник В«с холодной головойВ» Александр Бехтольд, он помогает раскрыть темы, в которых эмоции оказываются лишними. И я не стесняюсь позвать на занятия профи в своих направлениях, в том числе из других городов, если это необходимо.

Не знаю, почему мне должно быть труднее, чем мужчине, ведь сажают сейчас и женщин, и мужчин одинаково. Хотя, мужчин все же чаще, но только потому, что их в правозащите гораздо больше. В отношении меня не применялась грубая физическая сила, хотя угрозы были, но не больше того. Думаю, то же самое было бы с мужчиной на моем месте.

Координатор движения В«ГолосВ» в Рязани София Иванова: Некоторым людям кажется, если они начнут В«вникать в политикуВ», их жизнь станет хуже

Интервью В«7х7В» о махинациях на выборах, работе В«конторыВ» и о том, зачем выстраивать гражданское общество

В 

ЕленаВ Панфилова, основатель В«Трансперенси Интернешнл — РВ»:

Учредила Центр антикоррупционных исследований и инициатив "Трансперенси Интернешнл - Россия"

В 

— Поскольку я занимаюсь не только исследованиями и расследованиями, но в целом антикоррупцией и много чем еще, эта В«комплексностьВ» помогает мне больше, чем то, что я женщина. Правда, и мешает иногда ровно в той же пропорции. Я считаю, что если у человека есть мозги и способности, то исследования и расследования совершенно точно не про гендер. Они — про знания, умения и нюх. И тут можно быть девочкой, мальчиком, да хоть В«негром преклонных годовВ», и у тебя все будет получаться.

Женщиной в моей профессии быть значительно легче, чем быть женщиной-шпалоуладчицей или женщиной-пилотом, женщиной-главным редактором СМИ в России. Просто потому, что в моей профессии женщины успешнее, чем мужчины.

Беглым взглядом этого не увидишь: часто кажется, что в расследованиях и в целом в антикоррупции на слуху в основном мужские имена. Но можете поверить мне на слово: за этими именами всегдаВ много женских. А за этими женскими именами — множество крышесносных женщин-профессионалов, которые, собственно, и меняют мир к лучшему. Так есть и так было все последние годы. Труднее всего было, пожалуй, четверть века назад, когда я начинала в профессии не просто как женщина, а как молодая женщина. И практически в чистом поле, в одиночку. Вот тут приходилось порой размахивать В«бейсбольной битой знаний, умений и характераВ» налево и направо. Я вижу, что в последние годы именно молодым женщинам стало чуть легче входить в такие сложные профессии, как наша. В первую очередь потому, что ценностные качества умных людей, не замороченных на стереотипах, стали переходить в их количество: их действительно становится вокруг все больше, и оттого глупостей про гендер и возраст в профессии становится чуть меньше. В«ЧутьВ» — изрядная величина относительно девяностых.В 

В«Нет московской коррупции — есть российскаяВ». Основатель В«Трансперенси Интернешнл — РВ» Елена Панфилова — о статусе иностранного агента и о том, как распознать коррупцию в обычной жизни

В 

Татьяна Котляр, правозащитница, председатель калужского отделения движения В«За права человека”:

Занимается правами мигрантов, помогает им оформлять документы и защищает их права

В 

— Что было бы, если бы на моем месте был мужчина? Как бы это все изменило? Возможно, различие в том, что мнеВ как женщинеВ всех жалко. Мне не все равно.В Но лично я не чувствую разницы. Правозащитником может быть и мужчина, и женщина. Так и раньше было. ИзмененияВ в другом.

В последнее время в нашей жизни появились новые методы и технологии. Например, Facebook. Мою страничку и страничку нашей правозащитной организации читают чиновники. А еще у мэра [Обнинска, где живет и работает Татьяна Котляр] есть своя страница.В И если я напишу про какое-то безобразие, бывает быстрая реакция, [чиновники] исправляют нарушение прав человека.

В«Ей 68. И таких в России больше нетВ». Зачем жительница Обнинска Татьяна Котляр регистрирует мигрантов в своей В«резиновойВ» квартире

Правозащитницу судят за фиктивную регистрацию граждан

В 

Софья Шиманская, блогер:

Пишет о феминизме и правах женщин

В 

— В своем блогеВ много пишу про законы и их применение в нашей стране, поднимаю социальные темы: антимилитаризм, антифашизм, защита прав ЛГБТ.

Такие темы актуальны для всех, потому что от гендерных стереотипов в равной степени страдают как женщины, так и мужчины. Я довольно часто пишу именно о мужских проблемах. Например, перед каждым призывом выкладываю пост о том, почему всеобщая воинская повинность — плохая идея.

Мужских блоговВ непосредственно в InstagramВ не так много. Но я знакома с некоторыми блогерами, которые пишут на похожие темы.

Конкретно на той платформе, на которой пишу я, блогеров не всегда воспринимают всерьез. Но в последние годы ситуация измениласьВ из-за того, что в социальных сетях подняли ряд серьезных проблем. Например, проблема домашнего насилия широко освещалась именно в Instagram. Многие люди ощутили поддержку и перестали думать, что с ними что-то не так.

Думаю, темы, которые приходят в Россию, приходят через адаптацию западной логики. Это вызывает проблемы, но со временем темы В«перекраиваютсяВ» под нашу действительность.

В«Женщинам всегда навязывают, что их цель — стать матерьюВ». Блогер и феминистка Софья Шиманская — о социальном долге и дискриминации

В 

Ирина Протасова, сопредседатель марийской правозащитной организации “Человек и закон”:

Занимается защитой прав человека в регионе, в центре внимания организации права заключенных, активистов, детей

В 

— На моем месте работает мужчина, потому что у нас уникальная общественная организация — у нас полностью соблюден гендерный баланс. Два сопредседателя:В я и Сергей Подузов, и так было изначально. Все решения организации принимались коллегиально двумя людьми. Не скажу, что я руководитель, я соруководитель организации. Это решение, мне кажется, себя оправдало, потому что учитывается и женская, и мужская точки зрения, разные взгляды на жизнь.

Мне без разницы, женщина или мужчина возглавляет правозащитную организацию и ведет общественную деятельность. Я знаю очень успешных и мужчин, и женщин в общественной сфере. Мне кажется, это та сфера, где нет гендерного неравенства или ущемления по гендерному признаку. Думаю, работа в НКΠ— это та область, где женщине очень хорошо делать карьеру публичного общественного деятеля, и очень много женщин в разных общественных организацияхВ даже более активны, чем мужчины.

Я никогда в жизни не чувствовала какого-либо ущемления. Были сложности, когда начинала работать в сфере защиты прав заключенных и была председателем общественного совета при начальнике УФСИН. Когда ты юная девушка, тебя, может быть, не очень воспринимают руководители учреждений, начальники колоний, но это не по гендерному признаку, а из-за молодости.В Но здесь вопрос профессионализма. Если ты профессионально работаешь, неважно, какой возраст, тебя начинают воспринимать на равных и к тебе начинают прислушиваться.

Председатель правозащитной организации В«Человек и законВ» из Йошкар-Олы Ирина Протасова: Мы, безусловно, агенты, но не иностранного государства, а своей страны

Максим Поляков, Екатерина Малышева, Иван Журавков, Денис Долгополов, Екатерина Вулих

Подробнее читайте на 7x7-journal.ru ...

59 +